Михаил Михайлович Радонежский родился 12 марта 1894 года в Васильсурске Нижегородской губернии в семье земского ветеринарного врача. Известно, что в семье любили и ценили искусство, а многие художники, приезжавшие в Васильсурск на этюды, становились друзьями Радонежских. С 1913-го по 1918 год Михаил Радонежский учился в Казанской и Пензенской художественных школах. С 1918-го по 1921 год М.М. Радонежский работал декоратором и руководителем художественных студий в частях Красной армии. В 1921–1931 годах он жил в поволжских городах – Козьмодемьянске, Васильсурске, Астрахани, а также в Сибири (Новосибирск, Боготол), преподавал в школах и училищах, работал декоратором в театрах. В 1925 году М.М. Радонежский вступил в члены АХРР (Ассоциация Художников Революционной России).
В 1931 году по приглашению Городского отдела народного образования художник переехал в Ульяновск, который стал его второй родиной. Именно здесь раскрылся талант М.М. Радонежского – пейзажиста и мастера натюрморта. Он активно вел преподавательскую работу в школах, техникумах, училищах, был старшим научным сотрудником художественного музея (1940–1947), где руководил художественной студией (1944–1946). В июле 1937 года при образовании Ульяновского филиала Куйбышевского союза советских художников он был избран его первым председателем, с 1960 года М.М. Радонежский – член Ульяновского отделения Союза художников. Он участвовал во Всесоюзной выставке «Жизнь и быт народов СССР» (1926), Всесоюзной художественной выставке (1947), зональной выставке «Большая Волга» (1964), областных выставках. Картины художника были экспонентами тематических выставок в Ульяновском областном художественном музее. Михаил Михайлович Радонежский скончался 24 ноября 1972 года в Ульяновске.
Излюбленной техникой М.М. Радонежского была темпера. Несмотря на ее «монументальную основу» и кажущуюся меньшую пластичность, не требующую детальных подробностей, Радонежский именно в темпере нашел уникальные возможности для интерпретаций. Их художник обозначал в композиции, и словно из глубины вырывающейся живописной фактуры, густого и звучного колорита, движимого быстрыми, размашистыми переплетениями линий.
Пейзажи, созданные в 1960-е годы, органично соединяются в цикл «Новый Ульяновск». Это не означает, что художник обращался только к видам новостроек, для него историческое пространство соединяло эпохи и десятилетия в один образ.
В образе города мирно уживались «новые движения жизни» и обаяние старой архитектуры. В основе пейзажей М.М. Радонежского главным оставалась гармония вечного содружества. Он любил подчеркнуть перспективу уходящей вдаль улицы (часто это был деликатный уход вглубь композиции картины). Он передавал движение, создаваемое автомобилями на дорогах и фигурами редких прохожих.
Но более всего художник ценил естественное движение самой природы – ветра и штрихов дождя, осязаемых солнечных лучей и только что сложившегося в сугробы снега. Для М.М. Радонежского было крайне необходимо запечатлеть облик живого и естественного города. Мастер всякий раз настраивал движение под определенный живописный ритм. Воздух в его картинах создавал движущееся легкое «сфумато», иногда это было хмурое «непогодье», но чаще всего он был максимально наполнен солнцем, свежестью обновления и природы, и города, и человека, в нем живущего.
Ночные виды Ульяновска – это микрокосм со своим рассказом, не подробным, а цельным и внезапным по эмоциональной нагрузке.
Вид сверху на строящееся Засвияжье – открытая им заново традиция импрессионистов, которые с высоты пытались запечатлеть новый Город-Мир. Напряжение часто контрастных, но никогда не перебивающих друг друга широких, свободных, словно нарочито небрежных мазков создает максимальную энергию, многократно увеличивающую образную структуру «ведуты».
Новые декоративные возможности цвета и света – своеобразный поклон искусству начала ХХ века. В этих открытых эмоциях у М.М. Радонежского находится место для лирических откровений, которые неизменно присутствуют в композициях, невзирая на напряжение и грубоватую упрощенность, ломкость линий, резкость живописного высказывания. Для художника в пейзаже главенствует не натуралистическая подробность улиц города, не передача моментального впечатления, а глубоко прочувствованное соучастие в длительном эмоциональном переживании. Потому хорошо знакомые улицы открываются с новой, часто неожиданной стороны.
Художник передает добрый и мудрый привет от Симбирска с его историческим умиротворением и тишиной, от Ульяновска – здесь и сейчас – с его радостным проживанием на новых просторах. Возможно, сквозь эти пейзажные истории проглядывает будущее.
Если пейзаж диктовал определенные правила в обозначении конкретного места, то натюрморт спешил уверить прежде всего в декоративном первородстве всех предметов: цветов, чашек, ваз, самоваров, различной снеди. Художественная чуткость мастера давала возможность соединить в органическую цветовую логику предельную вещественность и декоративную структуру интимного мира чувств. Радонежский нередко писал натюрморты у открытого окна, запуская воздушные ритмы в тихое мироощущение пространства интерьера. Образная составляющая словно бы базировалась на большей «аккуратности» живописного мазка. «Бархат» цветов и их же беззащитная прозрачность, контраст отблесков холодного стекла бутыли и обжигающего жаром самовара, историческая суть старинного фарфора в современном интерьере – все создает емкий энергетический посыл в рамках «тихого» жанра. Художник чувствует себя свободным в игре, которую неизменно создают предметы. Эта игра включает традиции старого натюрморта, который элегантно, но все-таки наталкивается на новаторство искусства начала ХХ столетия. Она ощущается в живописи густого по фактуре, корпусного натюрморта советского искусства. При всей конкретности в выборе объектов это зримое, осязаемое место, время, окруженное предметами – рассказчиками, в котором способно меняться только настроение.
М.М. Радонежский, вероятно, был бы удивлен, что по прошествии многих лет его творчество сравнивают с направлениями, ставшими классикой искусства ХХ века – постимпрессионизмом, экспрессионизмом и даже с возникшим в 1970-е годы неоэкспрессионизмом. Художник не дожил до времени, когда вновь главными компонентами творчества становятся эмоции, передаваемые множеством вариаций линии, цвета, живописной фактуры. Напомним, что художники-постимпрессионисты придавали главное значение не моменту, а долгому определенному состоянию природы, важным средством для достижения этого состояния были декоративные решения. Экспрессионисты считали себя последователями постимпрессионистов – Винсента Ван Гога, Поля Гогена, Поля Сезанна.
М.М. Радонежский вполне мог с такими сравнениями не согласиться, особенно в те годы, когда новаторские тенденции ХХ века были «не рекомендованы для изучения и популяризации». Но обретенные им мощные, своеобразные качества живописи, присущие только ему творческие возможности органично входят в художественную летопись, что становится смыслом настоящего искусства.
Елена Сергеева, зав. музеем изобразительного искусства ХХ–ХХI вв. Фотоматериалы предоставлены отделом хранения Ульяновского областного художественного музея
«Мономах», №3, 2019 г.
